где можно купить еще папы, а заодно маланги, гуаги и йониса.
Нам ответили, что Гуага растет совсем в другом месте, показав рукой влево, куда мы, по большому счету и направлялись. Ионис требуется собирать самому, он растет чуть выше лесов, а малангу и папу они могут продать много, за мешки. Тут облако поднялось, и они увидели лошадей! Это был шок! Едва вышли из леса, я сам увидел «ионис»: дикий картофель. Он не слишком сильно съедобен, из-за того, что его никто не окучивает. Муиск, человек – это самоназвание племени индейцев Чибча, показал мне как вырвать куст и какие клубни можно брать, как будто бы я картошку не копал. Я и так видел, что этот куст недозрелый, а вот вон тот, чуть подальше, стоит с уже почерневшими ягодами. Они ядовиты, но в них семена. Муиск замахал руками, что это не съедобно. Обнял живот руками и застонал. Я его успокоил, и показал, что беру только семена. Снял с пояса лопатку, приподнял куст и быстро собрал все картофелины: и зеленые, и красные, и белые. «Папа» и «Маланга» – это уже культурные сорта, а вот эта гадость – это основа для будущего.
Назвался муиск достаточно сложным именем, привел он нас к картофельному полю. Послал куда-то еще одного человека и тот привел человек десять женщин и девочек. За это время мы сумели объяснить крестьянину, что хотим взять картофель всех цветов (он, кстати, и внутри бывает даже синим). Тот нас понял, позвал еще пару мужчин, видимо, владельцев соседних полей, и нам быстренько накопали сорок мешков с картошкой, которую я немедленно отправил вниз, а сами мы встали лагерем неподалеку от деревни. Пока люди и лошади ходили вниз-вверх, мы собирали дикий картофель, поднявшись еще выше по склону. Спустив вниз около 5 тонн папы и столько же маланги, перебрались влево за гуагой, которая оказалась, в основном, светлого цвета и несколько больше напоминала мне ту картошку, к которой я привык. Но ее мы привезли вниз только 1600 килограммов. Плюс к этому мы собрали более двух с половиной тонн дикого картофеля и килограммов триста его семян, кроме того, семян всех культурных сортов. Камень с души у меня упал. Насколько я помню, Петр привез 57 бочек с картошкой, которую подморозили во время перевозки, ее перебрали, и оставшиеся 8 ведер посадили. Вот с них вся эта самая культура на Руси и пошла. Нам показали боковую тропу, «по которой ходят все». Обещали не портить острожек и причал, и заказали нам кучу инструмента, который подсмотрели у нас. Отвели нас в бухту Мукутубан. Я не стал говорить людям, что инструменты мы можем сделать, никуда не уходя. Просто достали эти ежедневные ливни хуже горькой редьки. В горах там дожди реже, а в предгорьях поливает ежедневно, 7 метров в год осадков. Наши корабли уже стояли у Мукутубана. Закончив погрузку, мы отошли на Кубу. Там в это время просто райская погода, которую сами кубинцы не слишком любят. Второй рейс в Макараибо мы сделали через полтора месяца. За это время Чибчи поднесли туда необходимое количество картофеля и какао-бобов. Серра была быстрой и без простоев. Но обещать новое время прихода мы не могли. Ушли, пообещав вернуться, как можно скорее. Требуется отметить, что ни с одним «верховным руководителем» этой довольно высокоразвитой страны мы в контакт так и не вступили. Контактировали с двумя деревнями. Но все задачи мы выполнили, никого не убив, кроме нескольких зверюшек и гадов, никого не ограбив, и ни разу не выстрелив. Нам не нужны были рабы. Мы столкнулись со свободными людьми, которые продали нам излишки своего товара. И все. Нам было абсолютно все равно: во что верят они, точно так же, как и им. Вначале торговля шла за мешки и всякую мелочёвку, потом за поставку инструмента. В выигрыше обе стороны. Они к нам прийти не смогут, а я постараюсь наладить регулярные рейсы сюда. Не будь я моряком! Но на сегодня дуэлей хватит! Кстати, ни один человек на судне не заболел «желтой лихорадкой», бичом этих мест, начиная с 16-го века. В списках преступлений «старого света» эта болезнь не числится. Ее родина – Экваториальная Африка, откуда массово завозили рабов на плантации и рудники. Теперь через те болота, через которые мы прошли, больше не сунуться без прививки от этой гадости. Болезненная, кстати, и малоэффективная. Она гораздо опаснее, чем КОВИД, без лечения возможен только смертельный вариант, очень заразная: один укус зараженного комара и 10 плазмоидов неотвратимо устремляются в вашу печень. Именно малярия, а не оспа и все остальные болезни, убила большинство индейцев в Америке. И продолжает убивать. До прихода европейцев этой заразы на болотах Америки не было. BLM вам в челюсть!
Глава 28. Возвращение в «старый мир»
На выходе, в заливе Венесуэла, «Феликса» ожидали «Ферт» и «Фрунзе» в полном грузу. Выходили мы Восточным проходом по обвехованному фарватеру, который вел в обход большой песчаной банки на выходе из озера. Конечно, не мешало бы сюда землесос поставить да углубить фарватер, но это дело далекого будущего. Сыновей на «Феликсе» уже не было: они идут дублерами командиров двух фрегатов. Рановато, конечно, им бы еще помощниками побегать, но время поджимает, да к самостоятельности приучать требуется. По своему опыту знаю, что иногда приходится переквалифицироваться на ходу. Незабвенное Северное пароходство в первом же рейсе произвело меня из матроса-практиканта во вторые помощники капитана, имея дефицит комсостава на судах каботажного плавания, они учли мой военный диплом штурмана и должность «бычка-2» на одной из лодок 11-й дивизии подплава. Ничего, справился. Каботажем там назывались самые «жопные» рейсы по Северному Морскому Пути. Я тогда «в мешке» сидел и не имел права работать на судах загранплавания 10 лет. Все мои однокурсники пошли на «Рыбалтовском» в Италию, через Бизерту, с грузом гранита, а меня неделю эксплуатировали на «Ухове», где я занимался тем, что отбивал многолетнюю ржавчину, вися на беседке под подзором за бортом «Профессора» польской постройки, а затем был сослан в Северное пароходство на «гидрографа», выполнявшего снабженческий рейс в Карском море. Снабжать требовалось метео и гидрографические станции, расположенные на берегах этого самого моря и на островах Северной Земли. С самовыгрузкой на рейдах. Для выполнения этой работы требовалось на верхней палубе закрепить три «Северянки», а потом поднимать их с воды и заново крепить на трюмах. Большого желания выполнять подобные рейсы никто не испытывал: работа – адская, валюту не